"Запах мандаринов", фик для Идея

[Santa-for-X]

Для: Идея
От:
Название: "Запах мандаринов"
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Персонажи: Эрик, Чарльз
Размер: ~ 1600 слов
Предупреждение: –
Дисклеймер: Все герои принадлежат Марвелу.

Запах мандаринов

Спокойствия и уверенности в себе у Чарльза Ксавьера хватило до первой стычки.
То есть, на самом деле это была не первая их стычка. Но первая, в которой Чарльз влип в неприятности. Буквально. Автогеном вырезать пришлось.
Братство пыталось захватить заложника – прокурора, ведшего процесс о мутанте, чьи способности уничтожили пятерых человек. Парень лежал в больнице, толпа требовала его казни.
Эрик, разумеется, посчитал, что свидетелей, согласных подтвердить, как жертвы избивали обвиняемого с криками «покажи фокус» и Хэнка в качестве адвоката, окажется недостаточно. И даже соизволил Чарльза об этом предупредить.
В результате Иксмены дежурили у дома прокурора посменно, и все равно едва не упустили машину Братства, на которой увозили заложника. Вернее, упустили бы, если бы Чарльзу не вздумалось в очередной раз поиграть в героя.
Интересно, думал Чарльз спустя сорок восемь часов, из которых восемь ушло на операцию. Интересно, я когда-нибудь привыкну к тому, что наличие моей персоны на дороге для Эрика не повод затормозить? И постоянные попытки использовать свою жизнь, как аргумент, это мазохизм, или…
О том, что в тот момент он в принципе не задумывался о собственной жизни, как отвлекающем факторе – только о том, на сколько секунд Эрика займет возникшая внезапно на пути машина, и хватит ли Хэнку этих секунд, чтобы его догнать – Чарльз благополучно забыл.
В эти дни он вообще легко забывал о позитивном.
Пустота вокруг позитивному мышлению не способствовала совершенно. По первой просьбе Чарльза обеспечивали последними новостями (зачитывание газет вслух, и никак иначе) или передавали телефонограммы (нет, самому взять трубку нельзя, распоряжение врача, простите, мы подневольные люди). Способности подчиняться не хотели – сиделки не жаловались на головную боль, только слегка морщились, но Чарльзу и этого хватало для приступов нестерпимого стыда. Зачем мучить людей, если это все равно ничего не меняет?
Неделю спустя Чарльз думал о том, что эту фразу стоило бы сделать своим девизом. Или хотя бы принять, наконец, к сведению.
Потом он делал то же, что делал долгие месяцы после Кубы. Вспоминал о проектах Хэнка, об успехах Алекса, о том, что Шона обожают дети. О детях, собственно. О той девочке с серебряными волосами, которую они нашли недавно. Она уже начала улыбаться. Начинала, когда он, Чарльз, опять все испортил.
Иксмены не появлялись.
Спасенный прокурор уже третью неделю хранил гробовое молчание – переваривал. Что взбредет в его голову после таких приключений, предположить было трудно. Да и Братство потерь не понесло. Друзьям было не до посиделок у постели больного. Хэнк забежал на пять минут сразу после операции, сказал, что не отдаст Чарльзу новую машину с ручным управлением, раз он так себя ведет, рыкнул для порядка и испарился. Дважды заходил Шон, морщил сочувственно светлые брови, и явно не знал, что сказать. Они были заняты, заняты делом. Чарльз не был им нужен.
О том, что дело это общее, и именно Чарльз научил их всех им заниматься, он тоже забывал.
Чарльз скатывался, сползал в болото, медленно и неотвратимо. Врач хмурился, выздоровление затягивалось, способности возвращались слишком медленно, бесчувственные ноги болели. Приближалось Рождество.
Чарльз смотрел в окно, закрывал лицо ладонями и обещал себе, что обязательно прекратит сеансы саможаления – вот только немного придет в себя. Совсем чуть-чуть.
Судебное заседание переносилось трижды, последний раз – на двадцать четвертое декабря. Подумав, Чарльз решил считать это забавным и послушно попросил у Санты чудо.
Двадцать четвертого вечером, не дождавшись новостей, Чарльз впервые сам попросил об уколе снотворного. А перед этим – вынести к чертовой матери принесенный кем-то еловый букет. Праздник вызывал непривычное и оттого еще более мучительное отвращение.
Врач хмурился, но снотворное дал. Чарльз уснул, демонстративно отвернувшись от окна.
Двадцать пятого утром он проснулся от взгляда в упор.
Эрик сидел в кресле для посетителей. В шлеме, но без плаща. Чарльз заинтересованно поднял голову.
– Ну?
Эрик вскинул брови. Чарльз развернулся на спину и со скорбной интонацией простонал в потолок.
– Я же тебе говорил, Чарльз. Я был прав, Чарльз. Я всегда прав, Чарльз, признай это, наконец, – он помолчал, тихо вздохнул, и нормальным голосом добавил. – Или будут какие-то отступления от сценария?
– Ты забыл про «вон из моей головы», – с достоинством заявил международный террорист и враг общества. – Без этого напоминания не прошел ни один наш разговор.
Чарльз выразительно уставился чуть выше переносицы.
– Как доказывает твоя предыдущая реплика, от попыток меня это не избавляет. Только ты перестаешь угадывать.
Пришла очередь Чарльза выразительно приподнимать брови. Магнето молчал. Молчал, а уголки губ с каждой секундой приподнимались все выше и выше, а маска сползала все ниже и ниже, открывая Эрика.
Хотя какой он к черту Эрик в этом ведре?
– Ну? – устало повторил Чарльз. Кажется, на привычную и любимую игру сегодня сил не хватит. Обидно. – И в чем же я ошибся?
Ошибся – опять и снова. Эрик – теперь уже точно Эрик, хоть и в ведре – опустил глаза.
– Я тебе мандарины принес.
Мандарины. Чарльз моргнул.
– Врач сказал, тебе можно! – заявил Эрик. – Что?
Чарльз снова посмотрел в потолок. Потянул воздух носом. В палате действительно пахло мандаринами. Праздником.
Другое дело. Не то, что эта дурацкая хвоя.
– Ну что?
– Да, – задумчиво сказал Чарльз. – Язвы желудка у меня действительно нет. Пока.
Эрик фыркнул.
– Так нервничай поменьше! Перестань беспокоиться о том, в чем не разбираешься, например. Делать глупости…
– Питать пустые надежды, – в тон ему продолжил Чарльз. – Верить в несбыточное… так что, все-таки я угадал направление твоих мыслей?
Эрик молчал. Чарльзу трудно было держать голову приподнятой, но все же он, сколько мог, разглядывал резкие складки у губ и глаза, упорно не желающие смотреть прямо. Потом откинулся на подушки и вынес вердикт.
– Ты бы не пришел ко мне, если бы оказался прав целиком.
– Опять не угадали, профессор. Что-то ваш дар вам сегодня изменяет.
– Это было ниже пояса.
– Знаю.
Изголовье приподнялось само собой. Эрик наконец отлип от стула, подошел поближе и осторожно поправил подушку.
– Они его оправдали.
– И для тебя это стало такой трагедией? – Чарльз не улыбался. Эрик отвернулся, подошел к окну.
– Ты не понял, Чарльз? Они оправдали его. Совсем оправдали, по всем пунктам. Он не сядет даже за превышение пределов самообороны.
– У тебя странная реакция.
Не только у него. Вообще-то Чарльз не поверил. Говорить об этом было, пожалуй, глупо – с чего бы Эрику врать? Но, тем не менее, Чарльз только что услышал самую долгожданную новость за последнее время – и ничего не почувствовал.
Ну, почти ничего.
– Эрик, посмотри на меня.
Эрик не посмотрел. Продолжал гипнотизировать что-то за окном.
– Они едва не убили Хэнка в зале суда. Не переживай, даже не ранили… но стрельба была. А потом они его выслушали и оправдали парнишку. Чарльз, я не вижу логики – какой прецедент был им нужен?
– Параноикам идей не подаю.
– Знаю, – повторил Эрик. – Это был риторический вопрос.
Эрик наконец отлип от окна и вернулся к постели. Всмотрелся – Чарльз взгляда не отвел, еще чего, но Эрик мрачнел на глазах.
– И ты еще говоришь, что у меня странная реакция?
Вот тогда-то Чарльз и отвел глаза. Эрик придвинулся ближе.
– Ты расклеился.
Чарльз пожал плечами. Возразить было нечего. Эрик не унимался:
– Между прочим, начался дичайший скандал. Ты бы слышал, в чем обвиняют участников процесса.
Чарльз молчал.
– Присяжные боятся за свою жизнь. Небезосновательно, надо сказать.
– Ну, должно же и тебя хоть что-то порадовать, – Чарльз слабо улыбнулся.
– Думаешь, твои детишки справятся без тебя?
Чарльз пожал плечами. А Эрик вдруг навис над ним, почти вплотную, схватил за руки, стиснул до синяков и рявкнул:
– Ну что ты так смотришь, лебедь умирающий?! Я не знал, что ты был в той машине!
Чарльз поморщился.
– А если бы и знал? Ничего бы это не изменило.
Эрик, вопреки ожиданиям, не сорвался. Только зло сузил глаза.
– Ненадолго же тебя хватило.
Чарльз смотрел в сторону, а потом понял что краснеет. Эрик все нависал и нависал, и давил взглядом.
Все-таки кое в чем он был прав. Чарльза действительно ненадолго хватило. А еще – он совершенно разучился разбираться в людях без телепатии.
– Румянец тебе идет, – ухмыльнулся Эрик.
И кто тут читает мысли?
– Скотина ты, – обреченно сказал Чарльз.
– Что я слышу? Хороший мальчик, профессор, благородный пацифист – и такие слова?
Чарльз покраснел еще больше.
– Что ты от меня хочешь? Чтобы я не дал тебе превратить скандал в гражданскую войну?
– Чтобы ты полюбовался, как я окажусь прав в конечном итоге.
– Ну, разумеется.
Эрик так и не отодвинулся. А потом и вовсе просунул обе ладони Чарльзу под спину.
– Эрик, что ты делаешь? – картинно изумился Чарльз.
– Ношу тебя на руках, – в тон отозвался Эрик. – Один из немногих способов сбить тебя с толку.
За окном падал легкий снежок. А еще там, снаружи, были они: Хэнк, Алекс, Шон и пара новеньких, в том числе и девчушка с серебряными волосами. Протоптанные в снегу дорожки медленно, но верно складывались в надпись «Выздоравливайте, Профессор».
Если бы они поменьше отвлекались на попытки накормить друг друга снегом, давно бы закончили.
– Минут пять, – задумчиво оценил Эрик скорость процесса, – на то, чтобы убедить тебя присоединиться к моим планам по захвату мира, у меня еще есть.
Чарльз улыбнулся. Потом фыркнул. Потом рассмеялся, стараясь не думать, что это чертовски похоже на истерику. Эрик закатил глаза.
– Как мало некоторым надо для счастья.
– А некоторым – слишком много, - Чарльз поднял руку и постучал по идиотскому ведру, которое эта скотина так и не удосужилась снять.
– А? – рассеянно спросил Эрик. Чарльз снова постучал, не переставая хихикать:
– Есть кто живой?
– Ждите ответа… лет сто, – Эрик раздраженно дернул плечом, а Чарльз как-то сразу успокоился, будто от пощечины. – И все-таки идея с честным судом была дурацкой с самого начала. Они все равно убьют пацана. Просто подкараулят на улице и закончат начатое.
– Может быть, – шепотом сказал Чарльз. – Может быть. Но я все равно не стану так.
– А как станешь? – раздраженно спросил Эрик. – Будешь валяться по госпиталям?
Чарльз не ответил. Он посмотрел за окно, на веселящихся учеников. Эрик спокойно держал его на руках, будто Чарльз совсем ничего не весил, и он снова легонько стукнул по шлему. Тук-тук…
Нет, совсем не смешно.
«Жить я стану, Эрик. Понимаешь?»
Эрик не понимал. Но молчал так, будто понимает.
Снегопад утих. Ученики Чарльза закончили возиться и плечом к плечу пошли ко входу в госпиталь. Солнце вынырнуло из-за туч, заставило снег сиять и слезиться глаза. У обоих. Пахло мандаринами Рождество.
И у них все еще была пара минут на то, чтобы договориться.