Для: alexandra bronte
От:
Название: "Тонкости дипломатии"
Рейтинг: R
Персонажи: Майкл, Джеймс
Размер: в процессе (по согласованию с администрацией и заказчиком; автор приносит заказчику свои извинения и обязуется дописать фик в ближайшее время)
Дисклеймер: Любое совпадение имен персонажей с реальными людьми носит случайный характер.
Предупреждение: AU, навеянная романами братьев Стругацких.
читать дальше
Часть 1. Майкл
Глава 1. Китара.
читать дальше– Гонте Эрик, вы так рано сегодня… Обед подавать? У нас все готово…
Слуга лебезил и суетился сильнее обычного. В гостиной было пусто, в кабинете – тоже никого.
– Не выходил он еще, гонте, – слуга втянул голову в плечи, испуганно поглядывая на Эрика исподлобья. Явно готов принять гнев на себя, лишь бы отвести от обожаемого хозяина. Которым по-прежнему считает только Джеймса, хотя номинально – служит им обоим. Хорошо, хоть прямые приказы выполняет.
– Сгинь!
Слуга попятился к дверям, непрерывно кланяясь – мерзкая манера, бесившая Эрика по-прежнему, хоть за три года можно было и привыкнуть. В других домах такого не водилось, почти нигде, устарело-отмерло-сгинуло, но только не в доме Эвоев. Тут все традиции хранили свято, в отличие от того, что стоило бы охранять на самом деле. Здоровье хозяина, например.
Эрик отвернулся, чтобы не сорваться. На слуг орать – последнее дело. Это только Джеймсу позволено. Ему вообще все позволено. Как единственному и непутевому дитяти, великовозрастному, капризному и испорченному слепой родительской любовью до полной утраты человеческого облика.
Эрик поднялся на второй этаж, толкнул тяжелые двустворчатые двери их спальни, вошел. Темно, душно, тихо. Шагнул к окну, отдернул тяжелые шторы, впуская в комнату солнечный свет. И только после этого обернулся к кровати.
– Эрик, – голос вялый и недовольный, но не сонный. – Закрой…
Еще бы – зрачки во всю радужку. А из дома не выходил, так и валяется в рубашке, в которой Эрик его ночью оставил. Значит, кто-то добавки принес – вчера Эрик все заначки вытряс. Сволочи. Послушные, любящие, безответственные сволочи. Выгнал бы давно, наплевав на все традиции, но – кого? Джеймс так ни разу и не признался, кто таскает ему отраву, даже после того, как врача вызывать пришлось.
– Угу. Сейчас. Может, тебе еще и водички принести?
– Ой, принеси, пожалуйста, – и улыбка такая, что Эрик чуть в самом деле за стаканом не пошел, через две секунды только опомнился. Да что же этот негодяй с ним делает?!
Шагнул к постели, сдернул одеяло на пол. Застрял глазами на голых коленках, но быстро опомнился, даже тень самодовольной усмешки поймать успел, что удавалось не часто. Съездил открытой ладонью по физиономии – не сильно, так… Для привлечения внимания.
– Ты что вчера опять отмочил? Почему мне с утра в министерстве чуть не соболезнования высказывают?
– Не помню, – безмятежно. А глаза хитрые, хоть и обдолбанные.
– Не помнишь? – Эрик очень старался говорить спокойно. В первую очередь нужно оценить масштаб ущерба, а потом уже применять воспитательные меры. От которых все равно не будет никакого толку, никогда не было.
– Нет, – Джеймс улыбался по-прежнему безмятежно, хотя на левой щеке уже проступал отчетливый красный отпечаток эриковой пятерни.
– И кто тебе «пыль» утром принес, тоже не помнишь?
– Почему же. Это – помню.
– Да ну? – а вот это уже неожиданно. Что же такое натворил дражайший супруг вчера, что готов сдать своего поставщика, чтобы только отвлечь внимание? – И кто же?
– Не скажу, – улыбка Джеймса стала еще солнечнее, но Эрик заметил, как тот напряг пресс. А вот фиг тебе, а не кулак в живот. Не отделаешься.
– Хорошо, не говори. И про вчерашнее – тоже. Спрошу у Белы из Конноров или у Ирта из Аленов. Они же оба вчера у посла были? – улыбка Джеймса несколько поблекла, хорошо. – Кто мне больше расскажет, как полагаешь?
– Неверный вопрос. Нужно спрашивать, кто больше наврет.
– Полагаешь, им хватит фантазии приукрасить твои подвиги?
Задумался. На секунду, но явно задумался! Да какого ж… он вчера натворил на этом приеме?
– Понимаешь, Эрик, наврать можно не только преувеличивая, но и не договаривая. И вот для этого фантазией особой обладать не нужно.
Эрик помолчал, разглядывая бледную лукавую физиономию, ни тени смущения или вины на ней не увидел и полез в карман за коммуникатором.
– Позвоню обоим. А ты мне потом скажешь, где они преувеличивают, где – умалчивают… Если захочешь.
Последние слова даже на его слух прозвучали угрожающе. Джеймс завозился в постели, заерзал. Эрик начал прокручивать список контактов, не особенно вчитываясь в имена. Как ни странно – сработало. Джеймс иногда ловился на какие-то совсем примитивные крючки, и Эрик каждый раз начинал сомневаться – а не демонизирует ли он этого вечного мальчишку… И только спустя пару часов понимал, что его опять развели.
– Там была делегация из Ларасса, – без выражения сообщил Джеймс, проводя пальцем по ребру коммуникатора. Не закрывая экран, но это и не требовалось. Эрик замер. В Ларассе обретался один из джеймсовых «бывших». Джеймс убрал руку и продолжил тем же светским тоном: – Внепланово – пригласили в последний момент в связи с приездом супруги посла.
И замолчал.
Супруга посла Ивея… Кажется, все еще хуже. Намного хуже.
– Ты ее выеб? – обреченно спросил Эрик. Собственно, можно было уже и не спрашивать, открытым оставался только вопрос о том, когда именно их злосчастное правительство получит известие об отзыве посла: сегодня вечером или завтра утром. И это - вместо давно запланированного и тщательно подготовленного договора о дружбе и сотрудничестве с Ларассом, который и так висел на волоске.
– Зачем? – изумился Джеймс, похоже, что совершенно искренне.
– Если б я всегда понимал понимал, зачем ты с кем-то ебешься…
– То у меня было бы на два зубных импланта меньше, – сверкнув этими самыми имплантами, закончил фразу Джеймс. И добавил, пока Эрик пытался придумать ответ: – Ивей выеб меня. На балконе. В присутствии трех свидетелей из твоего министерства и еще двух – из высшей знати. Имена назвать? – Подождал, с явным удовлетворением наблюдая, как Эрик пытается хотя бы вдохнуть, кивнул, и закончил: – Вполне надежные сволочи, если нужно – подтвердят. Супругу он до завтра отослать не успеет, так что – подпишет все. Можешь внести в договор те поправки, которые он отклонил на последних переговорах.
Эрик сумел, наконец, втянуть немного воздуха в легкие, за грудиной отчетливо закололо. Сгреб мужа за измятый воротник, притянул к себе, потряс мелко, до исчезновения самодовольной гримасы. Кажется, даже напугал.
– Эрик, Эрик, задушишь ведь, – забормотал Джеймс, перехватывая его руки, не давая скрутить воротник в удавку.
Эрик кое-как разжал стиснутые до зубовного хруста челюсти, прошипел в побледневшее лицо:
– Мне. Не нужна. Такая помощь.
И отшвырнул от себя, звучно приложив затылком о резное изголовье кровати. Джеймс поморщился, сполз ниже, раскинулся на подушках.
– Тебе – не нужна. А Китаре? Это моя планета, вообще-то. И ей нужен этот блядский договор. Или твое начальство считает иначе? – отчетливо выделяя голосом притяжательные местоимения, спросил он.
– Мое начальство считает, что я должен отстаивать интересы твоей планеты, пока я здесь работаю, – в тон ему ответил Эрик. – Но не задницей же!
– Ну, что поделать, если моя задница порой оказывается эффективней твоей головы – или чем ты там работаешь? Языком?
И совершенно похабным образом облизал верхнюю губу, демонстративно так, аж прижмурился. Эрик отчетливо представил, как Джеймс вот так же жмурился под толстяком Ивеем, вздрагивал от беспорядочных неуклюжих толчков, а эти сволочи из министерства смотрели, глотая слюни… Сердце бухало уже где-то под кадыком, но Эрик еще держался. Пока Джеймс не задрал рубашку, демонстрируя ярко-розовую царапину поперек гладкого живота, и не сообщил:
– О перила ободрал. У них перила на балконе все в занозах, пред…
Договорить Эрик не дал, подмял под себя, задирая рубаху еще выше, на голову, закрывая ехидные синие глаза, разрывая тонкий шелк трусов и вламываясь в еще припухшее после другого отверстие.
Глава 2. Земля. Пять лет назад.
читать дальше– В общем, Майкл, вы понимаете, если внедрение пройдет успешно, ваша миссия может растянуться на годы. К тому же, никто сейчас не возьмется спрогнозировать, насколько глубоко налагаемая матрица изменит вашу личность. Это первая попытка внедрения в столь отличный от нашего мир, вы, если согласитесь, будет первопроходцем.
– Подопытным кроликом, вы хотите сказать?
Роннер вздохнул:
– Майкл, вы действительно полагаете это адекватным ответом на наше предложение? В то, что вы не понимаете всей его серьезности я, простите, не верю – у вас слишком хорошие результаты тестов.
– Вы меня по тестам выбирали? – впервые за всю беседу Майкл по-настоящему удивился.
– Разумеется, нет. Мы внимательно изучили ваше личное дело и отчеты с предыдущих операций, а так же отзывы ваших непосредственных начальников. И именно опираясь на эти данные, сделали выбор. Но успешность агента далеко не в первую очередь определяется его интеллектуальным уровнем, так что в оценке последнего я предпочитаю полагаться на результаты тестирования.
Майклу стало скучно.
– О’кей, я понял, срок погружения неопределенный, глубина – максимальная, задача минимум – внедриться в государственную структуру Китары и определить возможные точки воздействия для стабилизации политической ситуации на Тэте-2. Программа максимум – пролезть без мыла в политическую элиту и работать на лидирующее положение Китары в геополитическом раскладе планеты. Вектор развития формировать согласно указаниям центра.
– Каким именно? – Роннер еще не успел стереть с лица недовольную гримасу, появившуюся в ответ на упоминание мыла, и Майкл на секунду вновь ощутил себя студентом на сдаче дипломного проекта. Но только на секунду.
– Тем, которые будут актуальны на тот момент, когда у меня появится возможность им следовать, – уверенно заявил он, глядя в глаза своему будущему координатору.
– Ничто никогда не идет по плану, да? – недовольно проворчал тот.
– Вам известны исключения из этого правила? – Майкл широко улыбнулся. У него не было доступа к личным делам, но слухами земля полнится. – Вы же неплохо работали в поле. В свое время.
– Щенок, – буркнул Роннер на пределе слышимости, и подтолкнул к Майклу бумаги. – Подписывайте.
После подписания контракта он поехал к родителям – неделю перед наложением матрицы ему дали. Могли дать и больше, если бы он попросил, но – зачем? Мама меньше переживать бы не стала, проторчи он дома месяц или два, скорее, наоборот. А сам Майкл слишком любил свою работу, чтобы расставаться с ней надолго. Как и все внедренцы, впрочем – иначе матрица просто не приживалась – если у агента не было не просто готовности, внутреннего желания ее принять. Примерить на себя новую роль, новую жизнь, страну, планету.
Поступали на полевое отделение прикладной внешней политики, как в театральный институт – по творческому конкурсу. Дипломной работой служило первое внедрение, о результатах которого докладывали уже после «смыва» матрицы. Из двадцати трех сокурсников Майкла семеро провалили внедрение, один из них – погиб, прикрытие не успело вовремя. Еще пятеро не перенесли смыва матрицы – у троих она слишком глубоко «просела», и «чистильщики» не рискнули доводить отмывку до конца, ребята так и остались жить с обрывками чужих знаний, языков и привычек, а у двоих при смыве сильно пострадала собственная память. Еще трое были признаны непригодными к полевой работе из-за низкой эффективности – попросту не сумели выполнить задание, которое, как Майкл понял позже, было очень, очень несложным.
В самом деле, что может быть проще, чем внедрение простейшей технологии в почти что первобытнообщинном мире? Майклу досталась ловля рыбы. Умение плести, ставить и снимать сети было заложено в матрице, как и знание языка, устоев и религиозных воззрений будущих соплеменников. Соображения на то, чтобы не пытаться никого ничему научить в лоб, ему хватило, а вот на то, чтобы как следует себя обезопасить от «последователей» – нет. Но физическая подготовка во время учебы не прошла даром, и он отделался всего лишь рассеченной губой и парой сломанных ребер, когда местные «активисты» отобрали у него сеть. От эвакуации он отказался, засел плести новую сеть и сумел-таки показать, как это делается правильно, менее нахрапистым и более усидчивым и внимательным женщинам. С одной, правда, пришлось-таки переспать, и вот это – не сделать, а принять потом, после смыва матрицы, было уже непросто.
Не учили их этому. Вот как ни смешно. Убивать холодным, огнестрельным и любым прочим оружием, а заодно голыми руками – учили. Жрать сырое или гнилое – тоже. Блокировать боль, шить собственные раны суровыми нитками, определять и нейтрализовать при помощи специальных техник действие всех известных наркотиков. Верить в собственную ложь и распознавать чужую. А вот решать проблемы «через койку» – нет. Такое вот смешное табу сформировалось в земной культуре последних столетий. То есть это потом Майкл понял, что это – просто культурное табу, такое же, как запрет на принятие пищи в присутствии посторонних на Клерме Малой, внедрение на которую было его первым самостоятельным заданием. А поначалу ощущать собственную «испорченность» было тяжко. И даже понимание того, что допустимость подобного поведения заложена в матрице, не слишком помогало.
Но «внедренцы» с низкой лабильностью психики до защиты диплома просто не доходят, так что Майкл постепенно и к вынужденному промискуитету приспособился. Только вот родителям о своих «полевых» похождениях никогда не рассказывал. Зачем? Пусть верят, что он все еще ищет и ждет свою единственную любовь. Он и сам где-то в глубине души в нее верил.
Так что полученная перед отправкой на Тэту-2 матрица в области «нежных чувств» легла на Майкла, как родная. Эрик Шерр, стать которым ему предстояло на неопределенный срок, отличался сексуальными привычками монаха. Какого-нибудь крайне воинственного и сурового к отступникам ордена. Первые дни после гипнообработки, пока шло «прирастание» матрицы – аккумуляция «загруженной» в сознание информации и формирование новых навыков, Майкл здорово веселился.
А потом был портал, узкие темные улочки столицы Китары, сунутый под ребра нож, от которого Майкл… нет, уже Эрик – еле увернулся, и первый оставленный за спиною труп. И долгая дорога наверх, к красной колоннаде Дворца Правосудия Китары. Такой на Тэте-2 был мрамор: «Цвета давленой клюквы», – подумал бы Майкл. «Цвета свежей крови», – подумал Эрик.
Глава 3. Китара. Четыре года назад.
читать дальше– Обратите внимание, Эрик, это один из самых опасных людей в нашей политике, – Морто взял бокал у проходившего мимо официанта и, словно продолжая движение, указал на невысокого подвижного молодого человека, беседовавшего с парой старичков из министерства юстиции.
Интересное определение. Особенно если учесть, что в профессионально фотографической памяти Эрика этот человек до сих пор не был запечатлен. Пришлось признаться:
– Лицо незнакомое. Кто он?
– Джеймс Эвой. Последний из рода Эвоев – во всех смыслах.
– Младший или единственный оставшийся? – уточнил Эрик наиболее очевидное.
– Второе.
– И самый пропащий, – это не было вопросом. Скорее – ответом на очередном импровизированном экзамене, которые любил Морто Канн. И был готов их устраивать даже во время официального приема по случаю шестьдесят первой годовщины победы Китары в семнадцатилетней войне.
Ответ оказался верным, Морто удовлетворенно кивнул:
– Да.
– И чем же он опасен?
– Я бы предложил вам выяснить это на собственном опыте, – усмехнулся Морто. – Но опасаюсь катастрофичности последствий.
– Даже так? – Эрик еще раз внимательно оглядел предмет обсуждения. Не красавец, но то, что называется «обаятельный», по-богемному длинные волосы, голубые глаза, богатая и какая-то мальчишеская мимика. Куда больше похож на прожигателя жизни и родительского состояния, чем на политика. Пользуется тем, что его не воспринимают всерьез? Тогда предупреждения Морто было бы достаточно, чтобы избежать последствий, а он явно считает иначе. Очень интересно. – Какую должность он занимает?
– Никакой.
Эрик повернулся и уставился на собеседника. В многослойной, как любимое местное блюдо, и такой же сложной бюрократической системе Китары человек без должности не просто был никем, он вообще существовать не мог. Эрик решил бы, что под «никакой» Морто имеет в виду «никакой значительной», вот только характеристики Второго прокурора всегда отличались буквальностью и абсолютной точностью. Первый прокурор Китары традиционно был фигурой политической, а вот второй – главным маховиком судебной машины, тяжелой, неповоротливой, и куда больше чтущей букву закона, чем его дух. Морто Канн был очень хорошим Вторым прокурором. Почти идеальным – почти, потому что рискнул взять в помощники человека, блестяще зарекомендовавшего себя в полицейской работе, но не прошедшего весь полагающийся для этой ответственной должности административный путь. Это если выражаться дипломатическим языком. А если так, как обычно говорили у Второго прокурора за спиной, то «подобрал шворла на помойке». Шворлами называли местную породу собак, крупных и свирепых, специально выведенных в смутные времена для охоты на людей.
Вышеупомянутым шворлом как раз и был Эрик Шерр. В данный момент взиравший на патрона с недоумением настолько сильным, что оно явно проступило на обычно маловыразительной физиономии – Морто, глядя на него, ухмылялся все сильнее.
– Этот Эвой поддерживает чью-то избирательную компанию? – озвучил Эрик единственный, как ему казалось, возможный способ участия в политической жизни страны представителя богатой фамилии, не занимающего никакой официальной должности в правительстве или судебной системе.
– Нет, – с очевидным удовольствием ответил Морто и, оставаясь верным себе, тут же уточнил: – По крайней мере, не напрямую.
Эрик сдался:
– Объясните?
Шеф сложил руки на выпирающем животе, который он упорно именовал «грудью», приготовившись прочитать очередную лекцию своему протеже:
– Джеймс Эвой мастерски манипулирует сознанием – как групп, так и отдельных людей. Настолько искусно, что я даже подозревал использование специальных техник, типа гипноза, но до сих пор ни разу не получил подтверждения этой гипотезы. Так что, возможно, это просто врожденная способность и природное – фантастическое – чутье.
Звучало не слишком устрашающе, но раз Морто считал этого манипулятора опасным, значит, у него были серьезные к тому основания. Эрик немного подумал и спросил:
– Цели?
Морто удовлетворенно кивнул и поощрительно улыбнулся помощнику. Иногда Эрику казалось, что шеф и в самом деле натаскивает его как четвероногую ищейку.
– Это самое интересное. Цели, которые преследует этот человек, зачастую становятся понятными только после их достижения.
– Даже для вас?
– Увы, – развел руками Морто, и его необъятное чрево печально заколыхалось. – Связать скандал, вызванный внебрачной беременностью младшей дочери министра легкой промышленности, назначение нового главы таможенного департамента и внезапное решение нашего генералитета нарастить численность десантных войск мне удалось только после того, как министерство внешней торговли заключило контракт с одним крупным ларасским промышленником на поставку парашютного шелка.
Какое отношение Джеймс Эвой мог иметь к беспутному поведению младшей дочери министра, догадаться было нетрудно, а вот остальное…
– Ужесточение таможенного контроля лишило наши текстильные предприятия дешевого сырья из Арака, – Эрик начал рассуждать вслух, Морто это всегда нравилось, – министру было не до налаживания официальных поставок, а вояки пошли по простейшему пути и продавили поставки готовой продукции, наказав наши фабрики… на сколько? Миллиона на полтора?
– Почти на два.
– Неслабо. А мотив? Чего ради это делалось?
– Земли Эвоев лежат к югу от владений семейства Вартов, – подсказал Морто. – Раньше граница проходила по южному берегу красивейшего и весьма богатого рыбой озера Варр. Теперь – в трех километрах к северу от него.
– Оливеру Варту принадлежит шестьдесят пять процентов производства шелка в стране. Он был вынужден продать Эвою земли у озера, чтобы покрыть убытки?
– Совершенно верно. Причем, практически – за бесценок. Впрочем, я полагаю, что это озеро стало всего лишь приятным бонусом для нашего героя.
– Даже так? Но что же тогда было главной целью?
– Не что, а кто, мой мальчик. Тот самый ларакский промышленник, почти полностью разоренный на момент получения контракта, но процветающий ныне.
– И что Эвой с него поимел?
Морто неожиданно тоненько хихикнул, что никак не вязалось с его монументальной комплекцией.
– Ты удивительно точно выбрал глагол, мальчик мой. Эвой – его любовник. Примерно с тех самых пор. Ну что, рискнешь познакомиться?
Эрик обернулся и поискал обсуждаемую личность взглядом. Нашел куда ближе, чем ожидал – синие наглые глаза смотрели на него в упор с расстояния порядка трех метров. Подслушивал разговор?
Эвой улыбнулся, словно отвечая на невысказанный вопрос. Губы у него были необычно яркие, Эрику даже показалось, что накрашенные. Или зацелованные.
– Рискну, – не отводя от них взгляда, произнес Эрик.
Кажется, Морто пожелал ему удачи. Или успеха. Эрик не расслышал.
Глава 4. Китара. Три года назад.
читать дальшеБросая флаер на правое крыло, чтобы вписаться в узкий проулок, Майкл чуть не выругался по-английски. Не было у его матрицы навыков экстремального вождения, не было! Не полагались они товарищу второго прокурора и бывшему бандиту с короткой, как собачья кличка, фамилией Шерр. И инстинкт самосохранения выдернул из-под матрицы курсы высшего пилотажа, пройденные будущим внедренцем Фассбендером на последнем курсе университета.
Флаер Эвоя мелькнул ядовито-желтым всполохом в экране заднего вида, вываливаясь из более широкой и более изогнутой улицы, выжал, похоже, предельное ускорение и все-таки обошел Майкла на перекрестке. Дорогой, но все-таки фабричной сборки флаер Эрика тягаться с собранной на заказ машиной избалованного аристократа не мог никак. Эвой пер вперед по Плетт-проспекту, при такой скорости – на широком, как посадочная полоса столичного аэропорта, проспекте, можно было и не сбрасывать, – до набережной Большой Плетты оставалось не больше сорока секунд, а там еще секунд десять над рекой и – привет. Площадь Белой кометы, на которой заканчивалась их гонка. Не нагнать.
Майкл оскалился и швырнул флаер вбок, одновременно перекидывая большую часть тяги на левую дюзу, закручивая гудящую от натуги машину вокруг собственной оси и ввинчиваясь винтом в глубокую загнутую арку министерства обороны, отделявшую проспект от площади. Сирена навигатора взвыла дурниной, лепнина арки замелькала в лобовом стекле, как рассыпающиеся костяшки домино, флаер тряхнуло – все-таки чиркнул кончиком крыла по мостовой и Майкл что есть силы потянул рычаг на себя, выравнивая машину… Удержал. Вылетел на площадь, как пробка из бутылки, заложил широкий, плавный вираж, сбрасывая скорость, и даже успел приземлиться до того, как флаер Эвоя ворвался на площадь с противоположной стороны.
Майкл медленно стянул шлем – идиотский аксессуар, призванный сберечь мозги при аварии флаера. Можно подумать, у тех, кто устраивает гонки без правил в самом центре столицы, есть что беречь. Лучше бы горожанам каски выдавали. И бронежилеты заодно – авось да убережет от осколков очередного не вписавшегося в поворот безумца.
Говорили, что в гонках с Эвоем погибло уже четыре придурка. И Эрик Шерр просто обязан был пополнить список – или проиграть пари. Но о том, как он будет объяснять куратору свой провал, думать было некогда – Эвой уже откинул колпак флаера, спрыгнул на мостовую и стремительно шагал к машине Майкла.
Нет, Эрика. Который неторопливо отстегнул ремни, потом – так же неспешно – сдвинул стеклянную крышу. Выгадывая для Майкла драгоценные мгновения, давая сжаться, скрыться, залечь на дно сознания... Как и не было.
– Вы жулик, Шерр! – выкрикнул тем временем Эвой, остановившись в паре метров от крыла и возмущенно уперев руки в бедра. – Махнули через крыши и думаете, я поверю, что вашу гробину можно протащить через арку?
Эрик улыбнулся. Аккуратно, без зубов –он же не хочет отпугнуть нахала? И повел подбородком вбок – чуть-чуть, намекая. Надо отдать Эвою должное – он понял почти сразу. Скользнул взглядом в указанном направлении – по фюзеляжу машины, крылу… Зацепился взглядом за поврежденную пластину обшивки на самом конце. Развернулся и пошел – почти побежал – к своему флаеру. Эрик откинулся на спинку сиденья и прикрыл на несколько секунд глаза, размышляя. Бой он выиграл, теперь важно не проиграть кампанию.
Эвой вернулся от арки, пижонски посадил свой флаер почти впритирку к машине Эрика. Вылез из кабины, уселся, свесив ноги и демонстративно его разглядывая. Эрик ответил не менее пристальным взглядом, но прочитать что-либо по физиономии Джеймса Эвоя, когда тот этого не хотел, не представлялось возможным.
Но заговорил он все-таки первым:
– Что ж, должен признать – не ожидал. Как вам это удалось?
– Я везучий.
– В самом деле… Полагаю, я могу угадать, каким будет ваше желание, – и он улыбнулся, словно лампочку, включая свое невозможное обаяние, которое вполне можно было отнести к классу легких наркотиков.
Но Эрика слишком занимал вопрос, что рассчитывал получить, выиграв гонку, сам Эвой? Или для него главным призом в этом пари был получаемый от нее адреналин? А желание – так, вишенка в коктейле?
– Шерр? – с некоторым удивлением в голосе напомнил о себе Эвой. Очевидно, в такой ситуации полагалось не размышлять, а бросаться на «побежденного», как собаке на упавшую с барского стола кость.
А вот фигушки. Не то, чтобы Эрику этого не хотелось – стояло у него на Эвоя уже давно, месяца три, и хорошо так стояло, основательно. Как колонны перед входом в их «контору». Но не зря же он Эвоя мостовую под аркой разглядывать посылал? Почти целая минута на «подумать» – грех не воспользоваться.
Эрик улыбнулся, наклонился через борт и негромко, намекая на интимность, спросил, впервые перейдя на «ты»:
– Угадаешь? Правда?
Эвой спустил ему эту вольность. Улыбнулся в ответ, даже не пытаясь скрыть самодовольство:
– Думаю, что да.
– Хорошо, – еще шире улыбнулся Эрик, и добавил, с удовольствием наблюдая, как потрясенно округляется яркий, словно нарисованный на треугольном лице, рот Эвоя: – Вымой мне ноги, Джеймс.
А спустя секунду задохнулся от изумления уже сам Эрик: пронзительно синие глаза Эвоя полыхнули не возмущением – восторгом. Явным и неприкрытым.
«Вашу мать, во что я вляпался?» – только и успел подумать Эрик, а Эвой уже сидел в своем флаере и заводил мотор.
– К тебе или ко мне? – бросил через плечо отрывисто.
Эрик на секунду вновь ощутил себя новичком на улицах самого криминогенного квартала столицы. Вот только на этот раз у него даже ножа не было.
Впрочем, кто сказал, что ему был нужен нож?
Эрик включил зажигание и ответил небрежно:
– В отель.
Желтый флаер сорвался с места, словно начиная новую гонку. Эрик хмыкнул и полетел следом.
Глава 5. Земля. Два года назад.
читать дальше– Майкл, вы с ума сошли, – устало оттолкнув от себя клавиатуру, сообщил Роннер.
– Почему? Разве у меня изменились установки? Программа максимум – внедрение в политическую элиту, разве не так?
– Вы помощник министра внутренних дел, личный друг Второго прокурора и любовник очень влиятельного аристократа, – педантично перечислил Роннер. – С точки зрения командования, это более чем успешное внедрение. Вполне достаточное для продвижения идеи о перспективности сотрудничества с Землей.
– То есть, работаю я хорошо? – попробовал зайти с другой стороны Майкл. Матрица Эрика сильно осложняла дело, хотелось закончить бесполезный разговор и просто сделать по-своему. Увы, протащить китарийского любовника на Землю можно было только с разрешения куратора – портал настраивался с Земли и исключительно по его официальному распоряжению.
Роннер скривился, словно лимон раскусил, но признал:
– Судя по последнему мониторингу общественного мнения, работаете вы блестяще. Что, опять-таки, говорит об отсутствии необходимости в усилении вашего влияния на данном этапе.
– Вам отсюда, конечно, виднее, – демонстративно фыркнул Майкл.
– Вы отрицаете продуктивность работы Отдела внешнего наблюдения? – холодно поинтересовался Роннер, и Майкл не выдержал.
– Я отрицаю продуктивность ограничений, накладываемых на полевого агента, работа которого признана эффективной Отделом внешнего наблюдения, – процедил он в тон куратору и тут же понял, что совершил ошибку. Формулировки и интонации принадлежали не полевому агенту Земли, а силовику с Тэты-2.
Роннер откинулся на спинку кресла и выбил пальцами причудливую дробь на полированной поверхности стола.
– Сколько вы уже носите эту матрицу, Майкл?
Майкл заставил себя расслабиться, не меняя явно позы, но убрав присущую Эрику Шерру жесткость осанки.
– Вы разучились считать до трех, куратор? Или вас интересует точное количество выработанных мной часов? Так за этим – к внешникам, они протоколы ведут. А я – работаю. Вроде как неплохо.
И осклабился. Не слишком нагло, но достаточно легкомысленно. Убедил, нет?
Роннер не стал играть с ним в гляделки, уткнулся в экран своей консоли, защелкал клавишами. Выдачи Майкл видеть не мог, но был практически уверен, что куратор полез на сервер психологов, смотреть результаты его последнего тестирования. Значит, не убедил. Не слишком хорошо, но не фатально – будь в тестах серьезные нарушения, его бы просто не отпустили обратно на Тэту-2, когда он их проходил два месяца назад. А несерьезные – обычное дело для внедренца с не смытой матрицей. Так что, в худшем случае, Майкла загонят к психологам на внеплановую проверку. Переживаемо.
Не угадал.
– Вы любите его? – внезапно спросил Роннер.
Но полевого агента застать врасплох сложно.
– Я так понимаю, это вопрос к моей матрице? – спокойно выдерживая испытующий взгляд начальства, уточнил Майкл.
– Нет. К вам.
Майкл вскинул брови и посчитал это достаточным ответом.
Роннер вздохнул, снял старомодные очки и потер переносицу. Водрузил очки обратно на нос, переплел пальцы и посмотрел на Майкла как-то печально.
– Результаты последнего тестирования у вас неплохие. И это меня настораживает.
Майкл поднял брови еще выше, понимая, что гримаса становится карикатурной, но как еще реагировать на подобное заявление, он просто не знал. Внезапно вспомнился случайно подслушанный комментарий одного из аналитиков – по поводу безупречной профессиональной репутации Роннера и того общеизвестного факта, что он ни разу не терял агентов: «Потому что всегда отзывал их вовремя».
– При том уровне недоверия и враждебности к наземным службам, который вы демонстрируете, – пояснил тем временем Роннер, – деформация личности у вас должна быть значительно более сильной, чем это видно из тестов. А это означает, что вам удается корректировать свои реакции согласно требованиям, предъявляемым к агенту, и результатам вашего тестирования верить просто нельзя.
– Или вы ошибаетесь в оценке моего отношения к наземным службам, – возразил Майкл. И, чуть помедлив, рискнул добавить: – Потому что переносите на них мое отношение лично к вам.
– Даже так?
Майкл промолчал, давая противнику обдумать и сделать следующий ход. Проклятье, Роннер прав: он действительно мыслит как Эрик. Но это все равно ничего не меняет.
– Что ж, – после довольно длительной паузы произнес Роннер, – я могу поставить перед руководством вопрос о необходимости смены вашего куратора. Хотите?
– Нет.
– Почему?
– Лошадей на переправе не меняют.
– Китарийская поговорка?
– Нет. Земная. Конца прошлого тысячелетия.
– Ах, да, у вас же сестра историк, – кивнул сам себе Роннер, снова постучал пальцами по столу и произнес: – В общем, так. Или вы начинаете мне доверять – по-настоящему доверять, а не изображать доверие, и не сомневайтесь, я в состоянии почувствовать разницу…
– Или? – отчетливо ощущая еще невысказанную угрозу, спросил Майкл.
– Или я вас отзываю. Прямо сейчас, – Роннер развернул консоль экраном к Майклу и продемонстрировал в самом деле полностью заполненную форму отзыва агента.
У Майкла резко пересохло во рту.
– Я опротестую ваше решение и потребую смены куратора.
– Ваше право. Вы прекрасный агент, возможно, к вашему мнению и прислушаются.
«А возможно, и нет», – Роннер этого не произнес, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, чего стоит мнение агента после трех лет «одиночного плаванья» в чужом мире, если на другой чаше весов – мнение его куратора, за семнадцать лет службы не сделавшего ни одной ошибки.
Несколько минут они просто молчали. Майкл лихорадочно прокручивал в уме варианты возможного выхода из ситуации, отбрасывая их один за другим, как непригодные. Роннер, похоже, просто ждал.
И все же первым заговорил именно он:
– Скажите, Майкл, почему вы так боитесь признаться в своих чувствах? Не такая уж это редкость для внедренца – полюбить человека из другого мира, вы не можете этого не знать. Это как раз объяснимо и понятно, и является вполне достаточной причиной для заключения брака. В отличие от неподтвержденной фактами теории о том, что официальный союз, заключенный по земным законам, поможет вам добиться большего влияния.
– Почему – неподтвержденной? – пробормотал Майкл, стараясь не отвести взгляд.
– Потому что из ваших докладов о личности Джеймса Эвоя следует, что он, во-первых, не считает, что чужое доверие его к чему-либо обязывает, и при необходимости с легкостью им злоупотребляет. А во-вторых, эмоциональную привязанность ставит выше связей, освященных традициями или законом.
– Он уважает силу. А агент одного из мощнейших миров в сети, безусловно, более сильная фигура, чем помощник министра на его родной планете.
– Так на раскрытие я вам добро уже дал. Операцию действительно пора переводить в фазу установления неофициальных отношений и начала переговоров между нашими мирами, а вас – в постоянные резиденты. И ваш Джеймс – очень неплохая кандидатура на роль посредника в этих отношениях. Гибкий, дальновидный и очень неглупый политик. Только вот приводить его на Землю и заключать с ним брак никакой политической необходимости нет.
– Или вы ее не видите, – упрямо возразил Майкл.
– Или я ее не вижу, – покладисто повторил Роннер. – Хотите попробовать еще раз меня в ней убедить?
Майкл промолчал. Одно из необходимых умений в прикладной политике – умение вовремя признавать свое поражение и не тратить силы на борьбу там, где она бесполезна.
– А хотите, я вам скажу, почему вы так упорно прячетесь за служебной необходимостью? – неожиданно предложил Роннер. – Как говорится «не для протокола». Да я и не психолог, чтобы официально подобные заявления делать.
– Какие – такие? – устало спросил Майкл, чувствуя, что этого от него ждут.
– Вам мама в детстве говорила, что связать свою судьбу можно только с достойной избранницей, верно?
– У меня нормальные современные родители, им все равно, какого пола будет мой супруг, – буркнул Майкл.
– Поздравляю.
Майкл резко вскинул глаза на куратора, но не похоже было, чтобы тот насмехался. Похоже, говорил вполне серьезно. Ему самому с родителями повезло меньше? Спрашивать Майкл не стал.
– Но дело не в том, какого пола будет ваш избранник, а в том, что он обязательно должен быть достойным. И как раз в последнем вы и не уверены. Верно?
Соврать Майкл мог достаточно легко – даже на детекторе лжи. Их этому учили. Но как-то так вышло, что в ходе разговора врать просто расхотелось. И Роннер уже не казался сидящим по ту сторону шахматной доски с черным ферзем в руках. Хороший он все-таки куратор, хоть и самодовольная сволочь.
– Верно.
Роннер кивнул, одним щелчком удалил с консоли форму отзыва и развернул экран обратно к себе. Застрекотал быстро клавишами, пояснил, не отрываясь:
– Портал я ему открыл, доступ сделал. Конечно, нужна еще виза Комитета, но не думаю, что с ней возникнут проблемы. Можете привозить своего жениха. Только подумайте еще раз, действительно ли вам – не вашей матрице, не вашей миссии, вам – это нужно.
– Спасибо.
Глава 6. Китара. Два года назад.
читать дальшеРоннер все-таки заставил Майкла пройти собеседование с психологом – не стандартное тестирование, а именно личную беседу, – перед возвращением на Тэту-2. Пообещал, что передаст руководству не свои собственные выводы о причинах, по которым Майкл просил разрешения на брак, а те обоснования, которые предоставил сам Майкл. И поддержит их. Но только при условии, что тот нормально пообщается с психологом, не пытаясь заморочить ей голову. Пришлось согласиться.
Кейтлин оказалась девицей въедливой и дотошной, но по счастью, не очень опытной. Так что раскусить Майкла с его неуставным отношением к объекту сексуального контакта она раскусила, а вот сливать – не стала. Девочка была совсем молоденькая, два года после университета, талантливая, но при всем своем профессионализме – все-таки романтически настроенная. Повелась на аккуратно продемонстрированные эмоции – совершенно искренние, кстати. На другие бы не купилась – все-таки профи.
В общем, спустя трое суток Майкл прошел через портал, замаскированный под грот в одном из парков, забрал со стоянки свой флаер и отправился домой. То есть – к Джеймсу.
Они жили вместе уже больше года, в министерстве на это старательно закрывали глаза – Эрик уж постарался, чтобы даже мысли его подсидеть ни у кого не возникало, старые связи во Второй прокуратуре помогли. Аристократишки из числа Джеймсовых знакомых, конечно, шептались за спиной, но пока не решались возмущаться в полный голос и в лицо – на них можно было не обращать внимания.
Эрик аккуратно опустил флаер на крышу особняка, возле пижонской изумрудно-зеленой машины Джеймса. Желтую он разбил полгода назад, чудом сам жив остался. Хотя, когда речь шла о Джеймсе, некоторые чудеса приобретали характер закономерностей. Эрик как-то спросил, сколько раз тот попадал в аварии. Оказалось – одиннадцать. И ни разу, ни разу на нем не было ни царапины. Никакая теория вероятности этого не то что объяснить, допустить не могла. Но факт оставался фактом – Эрик, тогда еще помощник прокурора, воспользовался служебным положением и проверил файлы Эвоя в архиве дорожной полиции. Не из любопытства, нет. Просто в очередной раз пытался понять, насколько можно доверять словам любовника. Тогда уже любовника.
Иногда Эрик с ностальгией вспоминал тот год, когда они с Джеймсом самозабвенно играли в «не очень-то ты мне и нужен». Тогда еще получалось верить в то, что играют обе стороны. Теперь Эрик уже не был в этом уверен. Два года совместной жизни, а он так и не понял, можно ли доверять человеку, который спит у него на плече. Нет, в том, что касалось работы и политики, у Эрика сомнений не было. И у Майкла тоже – иначе он бы не пошел к Роннеру с тем, с чем пошел.
В том, что Джеймс никогда и никому не сливает то, что рассказывает ему Эрик, тот убедился довольно быстро. Да и сам Джеймс делился информацией на удивление щедро. И, сколько Эрик ее ни проверял, ни разу «дезу» не поймал. Джеймс умудрялся практически идеально совмещать лояльность к партнеру и – своей стране и планете. В самом деле, прирожденный политик.
О том, что будет, если личный интересы Эрика пойдут вразрез с интересами Китары, он старался лишний раз не задумываться, давно решив для себя, что если до такого дойдет, то он либо порвет с Джеймсом, либо – уволится на фиг со службы. Иногда ему казался более вероятным первый вариант, но в последнее время – чаще второй. Да, вовремя его Роннер в резиденты перевел, чутье старого лиса не подвело. Хотя, по большому счету, Эрик его таки переиграл… Вот только это было более легкой частью его плана. Более сложная предстояла – сейчас.
Эрик еще немного посидел, не открывая флаера, слушая, как стучит по стеклу занудный осенний дождь, и собираясь с мыслями. И с духом, хотя в последнем признаваться себе не хотелось.
– Повтори еще раз, зачем мне это надо? – Джеймс расстегнул последнюю пуговицу на жилете и развалился в кресле.
– Брак даст тебе земное гражданство, – терпеливо объяснил Эрик. Он нисколько не был разочарован прагматичной реакцией любовника. В конце концов, он тоже не делал предложения по всем – земным – правилам. Просто объяснил кто он и что он. И чего хочет – для себя и своей миссии.
Это очень важно было до Джеймса донести – что Эрику брак нужен для дела. Потому что если синеглазая сволочь поймет, что железного Шерра пробило на сентиментальность, то он ему всю печень выест, как уррора – стреноженной лошади. Видел Эрик один раз такое в полицейских конюшнях. Крошечная, не больше котенка, тварь, крови больше выпустила, чем выпила… А лошадь сдохла.
– И зачем мне это гражданство? – в тон Эрику спросил Джеймс.
– Оно даст тебе новый инструмент влияния. В случае благополучного заключения договора о сотрудничестве между нашими мирами – очень мощный инструмент.
– А в случае провала твоей миссии?
– Запасной аэродром.
– Хм. Не то, чтобы я собирался бежать с родной помойки, – задумчиво протянул Джеймс, и Эрик невольно поморщился. Он прекрасно знал, что Джеймс размажет по паркету любого, кто посмеет подобным образом высказаться о Китаре в его присутствии, в том числе и самого Эрика, но все равно подобные выпады его коробили. К сожалению, Джеймсу это было известно.
– Но если вдруг – неужели мне необходимо будет это гражданство, чтобы твоя родина дала мне убежище? – Джеймс изобразил шуточно-скорбную гримасу, но Эрик не собирался так легко позволить себя сбить с серьезного тона.
– Если со мной что-нибудь случится – то да.
– Как трагично, – звучно вздохнул Джеймс и потянулся за стоящим на журнальном столике бокалом. – А может, я не хочу бежать, если с тобой «что-то случится», – цитата прозвучала неожиданно сварливо. – Может, я собираюсь трагично перерезать себе горло на могиле павшего любовника? В лучших традициях благородного семейства Эвоев. Я тебе не рассказывал? Моя двоюродная бабка…
– Заткнись, – устало попросил Эрик. – Просто скажи – согласен или нет.
И отвернулся, успев-таки заметить картинно вскинутую бровь. Позер.
– Я подумаю, – сообщили ему в спину. – До завтра. Или послезавтра. Или…
– Завтра, – отрезал Эрик. – Если я завтра не проведу тебя через портал, пропуск аннулируют. И второй раз мне его уже никто не сделает.
Первое было, разумеется, враньем, но зато второе – чистой правдой. На что Эрик и рассчитывал: у Джеймса было феноменальное чутье на человеческую неискренность, но если полностью сконцентрироваться на последней фразе…
– Даже так, – пробормотал Джеймс задумчиво. – Хорошо. Завтра.
Он поднялся с кресла, наклонился, ставя бокал обратно на столик, мягкие домашние брюки плотно обтянули крепкую задницу. Эрик почувствовал, как у него привычно ускоряется пульс. Интересно, когда-нибудь это пройдет?
Джеймс выпрямился, потянулся – медленно, лениво, со вкусом, – покосился на Эрика через плечо, оценивая реакцию. Спрятал улыбку, отвернувшись – но Эрик по уху, розоватому в свете камина, видел, что тот улыбается, причем довольно – и протянул, направляясь прочь из кабинета:
– Не беспокой меня сегодня. Мне нужно подумать.
У Эрика была хорошая выдержка. Профессиональная. Он дождался, пока любовник плотно прикроет за собой дверь, и только после этого выдохнул:
– Сука!
И еще через полторы минуты, необходимые, чтобы подняться на второй этаж, где были спальни, поддал ногой злополучный столик. Бокалы разлетелись по полу стеклянными брызгами, бутылка закатилась под кресло, оставив мерзкого вида желтую лужу на ковре.
– Сука…
Глава 7. Земля. Год назад.
читать дальше– Я не понимаю, ты что, меня стесняешься? – Джеймс сдвинул солнечные очки на кончик носа и укоризненно посмотрел на Майкла поверх оправы. Цвет глаз гармонировал с цветом летнего неба, моря, плавок и коктейля на основе блю кюрасао, который Джеймс держал в руке.
На Тэте-2 прилюдно обнажаться категорически не принято, по крайней мере, в Китаре и Ларассе, возможно, из-за умеренного климата и отсутствии серьезных сезонных колебаний погоды. Так что, оказываясь на Земле, Джеймс просто не вылезал с пляжа. Майкл сперва искренне считал, что тот просто не может упустить возможности покрасоваться лишний раз – и заодно помотать супругу нервы, флиртуя со всеми землянами, попадавшими в поле зрения, невзирая на пол и возраст.
Но когда после очередного перехода через портал они оказались в Северном полушарии в разгар зимы, Майклу пришлось изменить свою точку зрения на мотивы Джеймса. На второй день пребывания на Земле тот устроил натуральную истерику по поводу холода и лезущего в лицо мелкого снега, что Майкл не выдержал, пошел в турагенство и снял им номер в отеле на Тенерифе. Майклу, конечно, не слишком удобно было таскаться оттуда на отчеты и тестирования через два портала, но оно того стоило: неделя, проведенная ими на Тенерифе была, наверное, единственной за все время их совместной жизни, обошедшейся не то что без скандала, даже без единой размолвки. Днем Майкл общался со своим куратором, наземниками и психологами, Джеймс тихо-мирно грел бока в шезлонге – под зонтиком, конечно, сгорел он еще в самый первый приезд, с тех пор стал умнее. А вечером и утром они трахались. Тоже как-то мирно, без синяков, царапин, прокушенных губ и прочих привычных атрибутов семейной жизни.
– Скукотища! Хочу домой, – заявил в последний день Джеймс.
С тех пор Майкл всячески старался не давать ему скучать, но не такой же ценой! Он встряхнулся и дал мысленного пинка своей матрице – пусть разбирается, самому Майклу с упершимся Джеймсом явно не справиться.
– Да, стесняюсь. Ты совершенно не умеешь себя вести.
Джеймс аж коктейлем подавился от возмущения. Еще бы: ему, потомственному аристократу, непринужденно себя чувствующему на самых пафосных приемах и знающему такие детали и тонкости этикета, о которых даже профессионально собранная матрица Майкла понятия не имела, и вдруг – такое обвинение. Все равно как сказать Паганини, что он не знает нотной грамоты.
Майкл удовлетворенно кивнул и уселся в соседний шезлонг, вытянув ноги. Надо будет искупаться попозже.
Но стоило ему прикрыть блаженно глаза, как на лицо легла тень. Пришлось поднять веки и изобразить внимание: Джеймс стоял прямо перед ним, загораживая солнце, и всем своим видом выражал крайнюю степень решимости.
– Не желаешь объясниться?
– Нет.
Объясняться в самом деле не хотелось, хотя понятно было, что этого не избежать.
– Я недостаточно хорош для Земли? – продолжал докапываться Джеймс.
Только этого не хватало. Майкл подобрал ноги, сел прямо.
– Разумеется, нет.
– Для твоего круга?
– Нет.
– Тогда в чем дело? Почему ты не можешь представить меня своим родителям? Они вообще в курсе, что ты женат?
– Разумеется, – вздохнул Майкл и, опережая дальнейшие вопросы, добавил: – Я рассказывал им о тебе и фотографии показывал.
– И они знают, что я не землянин?
– Конечно.
Джеймс плюхнулся в свой шезлонг и побарабанил пальцами по ручке, неприятно напомнив о Роннере. Первым докладом куратор вроде бы остался доволен, но после тестирования Майкл с ним еще не разговаривал…
– Эрик!
– Что?
– Да нет, ничего. Просто мне показалось, что мы беседовали. – Джеймс поджал губы и добавил едко: – О том, почему ты считаешь меня недостойным встречи с твоей семьей.
– Этого я не говорил.
– Правда? Значит, под словами «я тебя стесняюсь», ты имел в виду что-то другое?
– Да.
– И что же, позволь узнать?
– Джеймс, ты в самом деле не понимаешь, что я не хочу это обсуждать, или не можешь придумать другого способа развлечься?
– Разумеется, второе. Я сижу тут в четырех стенах, – небрежный взмах руки в сторону бунгало, которое снял к их приезду приятель Майкла, – умираю от скуки, а ты лишаешь меня единственного развлечения!
И Майкл сорвался, как срывался каждый раз, когда Джеймс задавался целью его довести.
– Вот именно поэтому я не хочу тебя знакомить с родителями. Не хочу, чтобы ты развлекался за их счет. За мой – сколько угодно, но они за мою глупость расплачиваться не обязаны.
– Понятно, – негромко произнес Джеймс, и Майкл тут же пожалел о сказанном.
– Послушай, Джеймс, я не имел в виду…
– Не надо. Я понял. Ты действительно считаешь, что я не умею себя вести в приличном обществе.
Если что-то и действовало Майклу на нервы больше, чем глумящийся над ним Джеймс, так это – Джеймс демонстративно страдающий. Раздражение вспыхнуло с новой силой.
– Все ты умеешь. Когда захочешь. Проблема в том, что я не в состоянии предсказать, когда это желание у тебя возникнет.
Джеймс поднял одну бровь:
– А на слово ты мне совсем не веришь?
Самое смешное, что Майкл не мог дать однозначного ответа на этот вопрос. Нет, там, где на кону стояла его жизнь – он доверял Джеймсу безоговорочно. Тот как минимум не лишит себя удовольствия отправить мужа на тот свет собственноручно. Но вот во всех прочих случаях…
– Ладно, я понял. – Джеймс поднялся, аккуратно сложил очки и, зацепив их за спинку шезлонга, отправился к воде. Плавал он не ахти, и Майкл, помедлив, двинулся следом.
Когда через четверть часа они выбрались на берег, Майкл не выдержал и поинтересовался:
– Я сплю на диване?
– Да нет, почему, – как-то вяло отозвался Джеймс, набросил на плечи полотенце и пошел к дому, загребая ступнями песок.
Майкл проводил его растерянным взглядом: неужели правда обиделся? По-настоящему? Может, все-таки познакомить его… Ну, не с родителями, конечно, но хотя бы с сестрой? Она тетка боевая, шокировать ее сложно.
Нет. Дать слабину сейчас – Джеймс потом с него живого не слезет. Заставит-таки к родителям отвезти – и отыграется на них за Майклову несговорчивость по полной. Нет уж. Пусть на Тэте выкаблучивается.
Майкл решительно направился к бунгало и зашипел от внезапной боли – под ногу попался острый камушек, оцарапал ступню до крови.
Глава 8. Китара. Полгода спустя.
читать дальшеДжеймса не было дома. Опять. Никаких приемов, деловых ужинов, светских визитов и прочих пристойных мероприятий этим вечером не планировалось – Эрик бы знал. Значит, Джеймс снова завис в каком-то клубе. Нет, встречи с ларасцами на прошлой неделе были очень напряженными, Эрик и сам был не против расслабиться после их благополучного завершения, а ведь он только подготовкой занимался, тогда как на Джеймса легла львиная доля непосредственных переговоров. Ларасская верхушка, с их нео-феодальным строем, желала иметь дело только с потомственной аристократией Китары, воспринимая ее госструктуры как разновидность обслуги. Но если Эрику для отдыха достаточно было приговорить вечерком у камина бутылку чего-нибудь крепкого, да проспать на несколько часов дольше, то Джеймс уходил в загул на неделю минимум.
Эрик попытался вызвать его через коммуникатор – тот запиликал из кабинета. Замечательно. А если благоверный вляпается в неприятности? Ха! Сложно представить себе определение, обе половинки которого меньше подходили бы Джеймсу Эвою. Впрочем, из неприятностей он обычно всегда выкручивался с минимальными потерями и без посторонней помощи. Точнее, без помощи Эрика – почему-то обратиться к своему адвокату, чтобы тот внес залог и вызволил из полицейского участка после очередной аварии флаера, Джеймсу было удобнее, чем позвонить мужу. И, скорее всего, оставленный на видном месте коммуникатор был не единственным: едва ли Джеймс, с его запущенной информационной зависимостью, добровольно лишил бы себя средства связи. Вот Эрика – другое дело.
Записку, что ли, написать? «Мне срочно нужно домой». Слуги найдут – начнутся очередные пересуды. И так о происхождении Эрика ходили самые невероятные слухи. Не хватало только, чтобы пошли разговоры о том, что у него есть родня. «Вызвали по работе?» Джеймс наверняка решит, что речь о министерстве. Может, оставить сообщение на коммуникаторе? Без пароля, которого кроме Джеймса, никто не знает, не прочитать, но нет гарантии, что их не прослушивают. Эрик регулярно вызывал спецов – проверять дом на жучков, и ни разу они ничего не находили, но мало ли…
Ладно, черт с ним. Эрик выдернул один белоснежный, хрустящий лист из пачки – кто еще в этом веке пользуется бумагой с водяными знаками, да не абы какими, а именными? Даже на Тэте?
Эрик раздраженно фыркнул и написал поверх невидимого в верхнем свете герба Эвоев одно слово: «Вызвали». Джеймс не идиот, хоть по его поведению в последнее время это и не очень заметно, догадается, что Эрик ушел через портал на Землю. Если вообще даст себе труд задуматься о том, куда он делся.
Но так просто уйти не удалось. Сначала Эрика поймала в холле повариха, с вопросом по вечернему меню. Дескать, гонте Джеймс заказал ляпчиков - мелких, на один зуб, птичек, вроде земных перепелов, а их не оказалось у постоянного поставщика. И вот пусть гонте Эрик скажет, брать ли ляпчиков у другого, или взять туночек (такая же мелкая летающая пакость) у проверенного. Гонте Эрик досчитал про себя до десяти и велел брать у проверенного.
А пока Эрик разбирался с поварихой, хлопнула входная дверь, и через минуту в холле нарисовался подвыпивший хозяин дома. На удивление - только "под". И зрачки нормальные - Эрик специально подошел поближе, проверил. Повариха тем временем исчезла с поразительным для ее комплекции проворством - деликатности Эвоевских слуг Эрик уже давно перестал удивляться.
- Куда-то собрался? - Джеймс окинул его взглядом и вдруг, улыбнувшись, взял за пуговицу. Была у него такая смешная привычка, исключительно для "внутреннего употребления": Эрик ни разу не видел, чтобы муж проделывал этот номер с кем-то еще. - Далеко?
- В портал. Вызывают. Пойдешь со мной?
Отказывался Джеймс редко и всегда - по уважительным причинам. Но почему-то в этот раз Эрик почти не сомневался, что идти придется в одиночку. И точно, Джеймс подергал пуговицу, вздохнул, выглянул из-под челки и спросил:
- Мы же до завтра не обернемся?
- Нет.
Джеймс скривился, покусал нижнюю губу.
- Я договорился сыграть в лерк с Лартом Исеном. Завтра в шесть.
Исен являлся одной из ключевых фигур в военной промышленности Китары, а еще - завзятым параноиком. Отменять назначенную с ним встречу... В общем, последствия расхлебывать придется долго. Связей у Исена было не так, чтобы очень много, он жил затворником, но зато те, что имелись, внушали уважение.
- Ясно, - Эрик кивнул. - Тогда увидимся, когда я вернусь.
Но Джеймс пуговицу отпускать не спешил, наоборот, шагнул совсем впритирку, заглянул снизу вверх в глаза:
- А вызов очень срочный?
- Да нет, плановый. Я же отправлял очередной отчет на прошлой неделе, видимо, они переварили его наконец.
- Задержишься? - прижался, мазнул губами по подбородку. - Я соскучился.
Отказывать ему в этом Эрик так и не научился. Толкнул было дверь в гостиную, придерживая так и виснувшего на нем Джеймса за талию - к тому, что на них "в интересные моменты" периодически натыкались слуги, Эрик давно привык, хотя сперва это страшно его бесило, - но тот вдруг уперся:
- Нет. Пойдем в спальню,- и в ответ на удивленный взгляд Эрика добавил: - Говорю же, соскучился. Хочу долго и со вкусом.
Эрик, соскучившись, хотел быстро и на - или у - ближайшей устойчивой поверхности. Джеймс, как ему до сих пор казалось, тоже. Но не выяснять же сейчас, что за блажь пришла тому в голову? Две двери и двадцать ступенек - не предмет для дискуссий. Особенно, когда Джеймс размашисто лижет его в шею, а потом несется по этим самым ступеням вверх, прыгая через три за раз. Догоняя его, Эрик чувствует себя немного глупо, но остаться внизу и звать мужа назад - нужно быть и вовсе идиотом.
Они вваливаются в спальню, цепляясь друг за друга и пытаясь одновременно раздеваться, предсказуемо валятся на пол, и Эрик лезет целоваться, а Джеймс уворачивается и ноет, что он же хотел в кровать, и правда пытается на нее взобраться... Ему это даже удается. Почти - Эрик ловит его за бедра, удерживая стоящим на коленях, и, навалившись ему на спину, придавливает грудью к матрасу. Джеймс недовольно вякает, но послушно отклячивает зад и тащит из-под подушки тюбик со смазкой. В комнате разом становится очень жарко - как всегда, колени скользят по паркету, а очень светлая на самом деле кожа Джеймса на фоне белоснежной простыни кажется золотой - тоже как всегда. Эрик оглаживает его ягодицы, потом вставляет, толкается пару раз и вдруг понимает - не то.
Вообще, он любит сзади, любит кусать покрытые веснушками плечи и смотреть, как растягивается розовое отверстие, впуская и выпуская член... Но не сегодня. Сейчас почему-то хочется видеть глаза. А еще где-то под горячей волной желания прячется холодная струйка нехорошего предчувствия. Эдакое подводное течение, мать его.
- Залезай, - командует Эрик, вытащив член. Джеймс косится недоуменно через плечо, и Эрик фыркает раздраженно: - Ты же хотел на кровать? Так ложись.
Джеймс заламывает бровь, но подчиняется молча. Эрик в приливе благодарности принимается вылизывать ему яйца. Джеймсу щекотно, он хихикает и вертится, и Эрика немного отпускает. Он задирает Джеймсу ноги, облизывая попутно одну коленку, пристраивается к блестящей от смазки дырочке, но тот вдруг приподнимается на локтях и упирается ладонью Эрику в грудь. Прямо над сердцем.
- Подожди. Давай по-другому. Сядь.
Эрику хочется зарычать и придавить вертлявого собой, чтоб не фантазировал когда не надо, когда и так все хорошо и правильно, бери и... Но Джеймс смотрит своими невозможными глазищами, морщит смешно губы, и отказать ему - такому - невозможно. Эрик рычит, но отодвигается и садится в изголовье кровати, позволяя Джеймсу оседлать его бедра и направить в себя член.
Они трахаются нежно и почти неторопливо, как редко у них бывает даже теперь, после трех лет вместе. И одновременно с оргазмом приходит что-то такое... Странное.
- Не жалеешь? - неожиданно для себя самого спрашивает Эрик.
Они сидят, еще не отдышавшись толком, слипшиеся, потные и перепачканные спермой Джеймса почти до шей. Тот медленно поднимает голову с Эрикового плеча, смотрит вопросительно. Лениво-вопросительно. Сонно. Но Эрику вдруг становится очень важно получить ответ. Опавший член норовит выскользнуть из растянутого отверстия, и Эрик старается не двигаться. Почему-то ему кажется, что пока он остается в Джеймсе, тот не сможет ему соврать.
- Что согласился тогда - не жалеешь?
- Ну, даже и не знаю, - кокетливо тянет Джеймс.
Через сорок минут Эрик проходит портал и превращается в Майкла.
Конец первой части
окончание в комментариях
-
-
26.02.2012 в 09:59спасибо! поправила
Hillary Sammis,
сейчас вычитаю и выложу окончание
-
-
26.02.2012 в 10:35-
-
26.02.2012 в 12:50Спасибо за эту интересную, необычную и захватывающую историю, за этих потрясающих героев, и за море удовольствия ))
Да, во всех трех. Кроме как с наречиями, у вас проблем с правописанием практически нет )
-
-
26.02.2012 в 12:54он не все вспомнил
спасибо вам за долготерпение и ожидание )))
-
-
26.02.2012 в 13:06А Майкл Джеймса полюбил заново, пока они жили вместе, или это чувство у него с потерей памяти не исчезало толком? *.*
-
-
26.02.2012 в 13:15Читать ваш анализ - редкостное удовольствие
А Майкл Джеймса полюбил заново, пока они жили вместе, или это чувство у него с потерей памяти не исчезало толком?
хороший вопрос
-
-
26.02.2012 в 14:04Позволь тебя расцеловать крепко-крепко, ибо текст прекрасен и для меня уж точно идеален по всем статьям, по характерам, сюжету, финалу.
Поэтому миллион сирдец тебе и вот
Спасибо за воплощение мечты в реальность
-
-
26.02.2012 в 14:04Мне кажется, без тех лет с Эриком он не смог бы "дозреть" до Майкла. Там, в Китаре, покорить развратного, капризного и избалованного аристократа, который никому не доверял и кайфовал от интриг и экстремальных развлечений, мог только брутальный Эрик. Который его и покорил, и приручил. Но сам Эрик тоже, как и Джеймс, не выносил проявления слабости типа нежностей или доверия. Хотя где-то внезапно у него случались приступы сентиментальности, которые Джеймс успешно обламывал ) Может и у Джеймса такие приступы случались, но с тем же результатом со стороны Эрика ) Не знаю, смогли бы они со временем построить какие-то более близкие отношения или нет, но внутренне вроде бы, по моим ощущениям, были на подходе. Только все равно какой-то стимул нужен был, потому что могли еще долго и привычно обламываться, по накатанной )
И, как мне опять же кажется ), Джеймс достался Майклу уже готовым к тому, что он, Майкл, мог ему дать, а Эрик - нет. Джеймса уже покорили, приручили, подчинили, у него все это было аж три года, и наверное хотелось наконец еще чего-то, чего с Эриком бы не вышло, а с Майклом - только так, и только после всего прошлого Джеймс это смог оценить. Там, в Китаре, три года назад - посмеялся бы, ноги бы вытер, а здесь, на Земле - смог.
А Майкл... Мне так показалось, что любит-то он так же как Эрик, но у него не стоит непробиваемая матрица, основанная на изначальном недоверии, приоритете силы и хитрости, стремлении лидировать. Тем не менее, Эрику ведь тоже хотелось настоящей близости с Джеймсом, и нежности хотелось, и доверия, только весь этот набор между ними никак не вписывался.
Ох, я очень люблю поговорить про тексты, но не все тексты располагают... а про этот я много думала, тут отношения ужасно интересные, не могу удержаться *.*
-
-
26.02.2012 в 16:50Меня как-то отдельно зацепило то, насколько наглый и самоуверенный Джеймс до истерики боится оказаться ненужным Эрику, а потом Майклу....
Мне кажется, этот страх мучил его еще в отношениях с Эриком, только с Эриком было проще: разозлил, получил по морде и добавку в постели - все хорошо, значит нужен. Обидел, Эрик обиделся, пришел извиняться - значит нужен. Правда, проверками этими Джеймс несколько злоупотреблял, и боялся показать Эрику свою привязанность - а вдруг расслабится, заскучает, потеряет интерес... бросит.
А с Майклом проверки не прокатывали. Обидишь - расстраивается так, что впору самому пощения просить, а вместо злости на проступки - такое искреннее огорчение и забота, что страшно становится, вдруг Майкл решит, что столько боли от какого-то Джеймса ему нафиг не надо. А больше всего наверное страшно, вдруг Майкл, какой он есть, вспомнит Джеймса таким, каким он был с Эриком, и разочаруется окончательно.
Поэтому он как-то сразу понял, к чему ведут вернувшиеся воспоминания, и даже возражений и оправданий не нашлось, потому что он заранее решил, каким будет решение Майкла.
Я это вообще к тому, что совершенно влюблена в этого Джеймса, он такой классный получился, интересный, сильный и слабый одновременно ^__^
-
-
26.02.2012 в 18:32Здесь есть равновесное сочетания психологизма и динамики, образов и пространства...
Автор, а может, будет ещё второй блок? Ну, когда-нибудь потом?...
Gracias!
-
-
26.02.2012 в 21:52ыыы, тебе понравилось!!! я так переживала, когда выкладывала первую часть, что не добралась еще до выполнения собственно заявки
Estella_Morales,
спасибо большое, но - вряд ли. мне кажется, я про этих двоих и про их мир рассказала все, что хотела...
M-Kora,
вау. просто вау, какой разбор
на самом деле я катастрофически не умею отвечать на такие продуманные отзывы
В общем - вы прочитали ровно то, что я старалась написать (что бывает не так уж часто, кстати). во всех деталях
вот разве что с этим не соглашусь:
Не знаю, смогли бы они со временем построить какие-то более близкие отношения или нет, но внутренне вроде бы, по моим ощущениям, были на подходе.
по моим ощущениям, они были близки к тому, чтобы разбежаться. по крайней мере Майкл. его эти отношения вымотали до предела. как бы там не прирастала маска к лицу, но Майкл со своими ценностями и потребностями в Эрике всегда был, хоть и прятался.
а ко второму каменту - просто ППКС от первого до последнего слова
-
-
27.02.2012 в 02:11Боже, как я хохотала
Это очаровательно ))) Джеймс, оказывается, способен на настоящие подвиги
Fly!, спасибо огромное за эту историю!
Я с таким нетерпением ждала каждого следующего кусочка, и переживала, и радовалась. )))
Это чудесно.
Отдельное спасибо за хеппи-энд. ))
У меня даже нет сейчас времени написать полноценный отзыв, но если я переживу завтрашний день, обязательно сяду, спокойно и не торопясь перечитаю всю историю целиком. Буду смаковать ее как гурман.
P.S. *не удержалась*
по моим ощущениям, они были близки к тому, чтобы разбежаться. по крайней мере Майкл. его эти отношения вымотали до предела.
А вот тут я не согласна с автором
Мне в тексте увиделось другое. )) Майкл в последнем (перед стиранием матрицы) эпизоде был так же слаб перед Джеймсом, как и всегда. Если даже не больше. Ни в чем не мог ему отказать. И Джеймс, по моему ощущению, тоже проявил там больше слабости, приоткрылся, хоть и не до конца. Мне эта их нежность, чуть более открытое проявление чувств показались как раз тем переломным моментом, после которого отношения могут начать меняться. В сторону большей близости и откровенности, доверия. Потому что партнеры для этого уже внутренне созрели, оба хотят чего-то большего. Может, я и не права, но я прочла эту сцену так. ))
(Что-то у меня здесь сплошное "более" и "больше" — простите, нет времени выражаться более внятно
-
-
27.02.2012 в 08:43спасибо большое за отклик!
без ХЭ эту историю, ИМХО, не стоило и писать
Мне в тексте увиделось другое. ))
хм. а черт его знает, может, вы с M-Kora и правы - и на самом деле у них был шанс понять друг друга и там, на Китаре...
в общем, автор мертв, и что читатели видят - то в тексте и есть
-
-
27.02.2012 в 10:06Но опять же, без какого-то внешнего стимула, как мне кажется, они не переступили бы: Эрик через свою матрицу, Джеймс - через страх проявить слабость перед ним. А если бы внезапно переступил один, второй бы его обязательно обломал, и на этом все. И устали они оба от этих недоотношений, которые не то соперничество, не то затянувшаяся интрига, тогда как внутри обоим нужно стало совсем другое (правда, до Джеймса это дома не дошло, но можно судить по тому, как он быстро "распробовал" Майкла и как сильно к нему привязался). Так что может шанса реального и не было (разве что какие-то экстремальные события, устроившие бы им настоящую проверку). Но потребность была.
Я очень рада, что прочитала правильно *.* Всегда удивляюсь, когда получается "читать" непрописанное напрямую, но в том особая прелесть и интерес таких текстов ) ну и риск конечно есть... можно ведь и расстроить автора неправильными выводами +_+ Или правильными, но неприятными для него =_=
-
-
27.02.2012 в 10:40кстати, забыла спросить, а как Майкла убедили стереть матрицу? Он ведь давно понял, что личность Эрика ему боком выходит, но ради Джеймса готов был и дальше рисковать. А тут вот сразу раз и согласился, ни слова не сказав Джеймсу. Отпустить решил? Или все-таки надеялся на то, что Джеймс за ним придет? Или ему пригрозили какой-нибудь неприятностью для Джеймса? Или Майкл понял, что совсем себя потерял и решил так сбежать и от Эрика, и от Джеймса?
-
-
27.02.2012 в 11:15Ну вот да, внешний стимул был все-таки нужен. Иначе они бы из своей устоявшейся рутины а-ля порочный круг не вырвались бы. Ну, мне так кажется )))
Я не люблю тексты, в которых все детали прописаны
Дония,
Во-1, у него выбора особенно не было. По медицинским показаниям смыли бы все равно, но если бы он не подписал добровольное согласие, его бы автоматом отправили в отставку (даже если бы память не пострадала) и ни до какой работы в его конторе больше бы не допустили. Ну и в том, что у него совсем плохо с головой, его врачи все-таки убедили. Пуганули, что контроль трещит по швам, реакции на тестах он выдает неадекватные, и становится просто опасным для окружающих. Майкл себе представил, что он может убить мужа в очередном приступе ревности - и подписал согласие.
А во-2, да - решил отпустить Джеймса. Ты же помнишь, на чем они расстались? Майкл подумал, что Джеймсу без него - по крайней мере без него с диагнозом, - будет лучше.
Надо было прописать это четче?
-
-
27.02.2012 в 11:42-
-
27.02.2012 в 12:04как бы ты прописала это четче? Если Майкл все забыл и даже письма не оставил. Такое ощущение, что он действовал по принципу - "брось, а то уронишь" и просто не верил, что Джеймсу будет еге не хватать.
-
-
27.02.2012 в 12:39как бы ты прописала это четче?
не знаю )))
Такое ощущение, что он действовал по принципу - "брось, а то уронишь" и просто не верил, что Джеймсу будет еге не хватать.
Ну, да. Это из текста понятно? Значит, нормально прописала
alexandra bronte,
-
-
02.03.2012 в 13:24Прочитала с огромным удовольствием
Спасибо большое
-
-
02.03.2012 в 14:38-
-
02.03.2012 в 16:14Тебе понравилось? Здорово
Дония,
Согласна.
-
-
09.07.2016 в 21:49